В 2017 году Народный банк Китая и Центральный банк России подписали меморандум об упрощении обмена сырой нефтью с использованием юаней и договорились о проведении операций с нефтью в китайской валюте через Шанхайскую биржу нефти и газа. Спустя несколько месяцев, в сентябре 2017 года, Китай официально объявил о существовании нефтеюаня. В 2023 году ведущие мировые издания называют нефтяной юань инструментом, с помощью которого Китай «хочет переписать правила глобального энергетического рынка» в рамках процесса отказа от нефтедолларовой системы, позволившей США превратить долларовые резервы в свое политическое оружие.
Сначала был нефтедоллар
В 1944 году на американском курорте в штате Нью-Гэмпшир между 44 странами было заключено Бреттон-Вудское соглашение. По этому соглашению международная торговля перешла на доллары, а сама валюта была жестко привязана к золоту (35 долларов США за 31 грамм золота) – на тот момент золотой запас США составлял больше половины мирового. В 1960-х Бреттон-Вудская система начала разрушаться: доля Америки в мировом промышленном производстве стала сокращаться, разница между экспортом и импортом США – снижаться, а спрос на доллар – падать. Прибавим сюда увеличение государственных расходов на Вьетнамскую войну (1955 – 1975), рост инфляции и увеличение безработицы в результате. Коллапс Бреттон-Вудской системы произошел в 1971 году: президент США Ричард Никсон подписал указ об односторонней отвязке доллара от золота (в истории это событие известно как «никсоновский шок»)
Большинство контрактов на поставку нефти тогда были долларовыми, поэтому никсоновский шок оказал значительное влияние на нефтедобывающие регионы, особенно на членов ОПЕК (Организация стран-экспортеров нефти, The Organization of the Petroleum Exporting Countries, OPEC). Нестабильная ситуация усугубилась событиями 1973 года – на Ближнем Востоке обострился арабо-израильский конфликт. Вспыхнувшая война вошла в историю под названием Октябрьской или войны Судного дня. Арабские страны, проигравшие в военном противостоянии, одержали победу на политическом и экономическом фронтах, объявив эмбарго на поставки черного золота странам-союзникам Израиля, то есть, главным образом, США. В результате сократилась добыча, цены на нефть выросли в 4 раза, наступил глобальный энергетический кризис.
Основным шагом к выходу из этого кризиса стало соглашение 1974 года между США и Саудовской Аравией о поставках сырой нефти исключительно в долларах, причем в выросших во время кризиса ценах. Так появились нефтедоллары – доходы от экспорта сырой нефти, выраженные в долларах США. Избыточная долларовая масса была привязана к материальным ценностям, а спрос на ослабшую валюту восстановлен. Отметим, что нефтедоллары – это не отдельная валюта, а просто доллары США, принимаемые в качестве оплаты экспортером нефти.
Джим Синклер, трейдер, консультант ФРС:
«Когда Никсон отменил золотое обеспечение доллара, он перевел его на нефтяное обеспечение. Он заключил соглашение с Саудовской Аравией о том, что все энергетические контракты будут номинированы в долларах. Поэтому нефтедоллар — это сфера спроса, для расчета по контрактам необходимо покупать доллары, нефтедоллар — это стандарт, на котором базируется сила доллара США».
Что не так с нефтедолларом?
Особый статус доллара – один из «трех китов», на которых долгое время базировалось глобальное превосходство США, наравне с военной мощью и системой союзов. На Соединенные Штаты приходится только одна десятая часть мировой торговли, но около половины мировой торговли оплачивается в долларах. До недавнего времени эта непропорциональная зависимость от американской валюты принималась большинством стран мира. Однако уже в 2002 году, после десятков лет доминирования американской валюты в мировой экономике, появилась тенденция к ослаблению доллара. Эту тенденцию мы наблюдаем и сегодня. Один из самых громких прогнозов о неизбежном крахе доллара был выдвинут профессором Йельского университета и бывшим председателем совета директоров Morgan Stanley Asia Стивеном Роучем в 2020 году. По его версии, в течение ближайших лет доллар упадет на 35% по отношению к другим валютам. Призыв к «дедолларизации», который до недавнего времени поднимался только лидерами «стран-изгоев» теперь становится мейнстримом: вот и президент Франции Эммануэль Макрон считает нужным Европе уменьшить свою зависимость от доллара США, и президент Бразилии Луис Инасио Лула да Силва призывает развивающиеся страны работать над заменой доллара США своими собственными валютами в международной торговле.
С чем связана перемена отношения мировых держав к устоявшемуся и общепризнанному торговому институту? Главным образом с тем, что нефтедолларовая система стала «непомерной привилегией» американцев, равно как и Бреттон-Вудская некоторое время назад. США получили возможность использовать нефтедоллар в качестве оружия, ставя множество стран в зависимое от себя положение. Сегодня каждая десятая страна находится под санкциями США, а десятки тысяч частных лиц и корпораций исключены из мировой банковской системы за то, что нарушили «правила Вашингтона». Из-за риска подвергнуться вторичным санкциям, многие компании не могут вести дела в других странах, с правительствами которых у них нет разногласий, несмотря на, казалось бы, свободный и открытый рынок. Российско-украинский конфликт создал новые прецеденты: замораживание и арест частных и государственных активов без надлежащей правовой процедуры, отключение банков некоторых стран от SWIFT, введение санкций в отношении физических лиц, корпораций и так далее.
Кроме того, доллар больше не воспринимается как безопасная резервная валюта, в частности, из-за неконтролируемых расходов и раздувшегося государственного долга, который приближается к 32 триллионам долларов и по прогнозам, к 2027 году он достигнет 44 триллионов долларов. Отношение федерального долга США к ВВП выросло за последние 20 лет с 60 до 130 процентов и, по прогнозам, достигнет 150 процентов к 2027 году. Четверть долга США принадлежит другим странам, многие из которых теперь отказываются увеличивать свои вложения. В прошлом году Япония и Китай, два крупнейших держателя казначейских облигаций США, совместно сократили свои активы на 400 миллиардов долларов, что эквивалентно половине оборонного бюджета США. В том же году дефицит США достиг 1,38 триллионов долларов. Проще говоря, в то время как потребности США в займах постоянно растут, многие страны все более неохотно ссужают им деньги, особенно когда большая часть этих денег может быть использована против их интересов, например, для финансирования военной экспансии и подстрекательства других государств к войнам и цветным революциям.
Россия и Китай – инициаторы дедолларизации
В условиях глобального экономического кризиса 2008 – 2009 годов, вопрос отказа от торговли в долларах снова поднят. На этот раз инициаторами выступают Россия и Китай. Китай, в лице главы Центробанка страны, предлагает реформировать глобальную финансовую систему, в которой преобладает доллар, и в качестве международной резервной валюты использовать специальные права заимствования (Special Drawing Rights,SDR) – платежное средство, выпускаемое Международным валютным фондом (МВФ) в безналичной форме (в виде записей на банковских счетах) и привязанное к корзине валют, само по себе валютой не является. SDR были созданы для преодоления противоречий Бреттон-Вудской системы, но не слишком активно использовались в экономике и были привязаны только к четырем валютам (доллару, евро, британскому фунту и японской иене), что китайцы предлагали исправить (т.е. расширить базу валют). Россия в «апрельских тезисах» к заседанию «Большой двадцатки» (G20) предложила создать несколько региональных финансовых центров, либо наднациональную резервную валюту.
В 2017 году страны БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка) в Сямэньской декларации объявили, что «договорились поддерживать тесную связь в целях развития сотрудничества в валютной сфере в соответствии с мандатом центральных банков каждой страны, в том числе посредством валютных своп-операций, расчётов в национальной валюте и прямых инвестиций в национальной валюте», а также запустили создание международной платежной системы BRICS Pay. Процесс дал свои плоды: согласно исследованию МВФ «Валютная структура официальных валютных резервов», доля резервов в долларах США, находящихся в центральных банках, упала до 59% (самого низкого уровня за 25 лет) в четвертом квартале 2020 года. При этом, собственный показатель британского банка по использованию международного юаня (Standard Chartered Renminbi Globalization Index, RGI), вырос на 26,6% в 2022 году, превысив рост на 18,5%, зарегистрированный в 2021 году.
Тем не менее, мировой валютный рынок по-прежнему сосредоточен в нескольких валютах, и доминирует на нем доллар США. Средний дневной оборот с долларами США в 2022 году составил 6,6 триллионов долларов США, что на 14% больше, чем в 2019 году. Доллар США участвовал почти в 90% мировых валютных операций, что делает его самой торгуемой валютой на валютном рынке.
Нефтяное сближение Китая, Саудовской Аравии и Ирана
В 2023 году происходит полная трансформация мирового энергетического рынка. На это напрямую влияют изменения отношений между США, Саудовской Аравией и КНР. Золтан Позар, бывший сотрудник Федеральной резервной системы и Министерства финансов США, а ныне руководитель отдела стратегии краткосрочных процентных ставок банка Credit Suisse в Нью-Йорке, считает сегодняшние события переходом к «новой Бреттон-Вудской системе» – порядку, основанному на товарных валютах (то есть валютах стран-экспортеров сырья) Востока, который ослабит евродолларовую систему и ускорит инфляцию на Западе.
Китай в последнее время увеличивает закупки нефти из Ирана, Венесуэлы, России, ряда африканских стран в юанях. В декабре 2022 года китайский лидер Си Цзиньпин совершил поездку в Эр-Рияд на встречу с лидерами стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). По мнению Позара, встреча, которую в СМИ называют «эпохальной», и в результате которой появилась договоренность проводить расчеты между КНР и странами ССАГПЗ по нефти и газу в национальных валютах, ознаменовала (или закрепила) рождение нефтеюаня.
Тут стоит сказать, что сегодня КНР (а не США) является крупнейшим торговым партнером Саудовской Аравии: стоимость экспорта королевства в Китай в 2021 году превысила 50 миллиардов долларов (экспорт в США составил лишь около 13 миллиардов) – более 18% от общего объема экспорта Саудовской Аравии за тот год, а двусторонняя торговля между государствами составила более 80 миллиардов долларов. До недавнего времени Саудовская Аравия оставалась крупнейшим поставщиком нефти в Китай: в 2021 году саудовские поставки составили около 17% от общего объема китайского импорта нефти, однако в конце 2022 года ее обогнала Россия. Помимо экспорта нефти, в 2022 году Саудовская Аравия увеличила объемы инвестиций в Китае. Особо примечательна колоссальная инвестиция национальной компании Aramco в размере более 12 миллиардов долларов в нефтеперерабатывающий и нефтехимический комплекс на северо-востоке Китая. Ожидается, что нефтеперерабатывающий завод (НПЗ) будет полностью запущен к 2026 году. Однако сделка с Aramco структурирована таким образом, что именно саудовская компания будет поставлять большую часть сырья на новый НПЗ – до 210 000 баррелей в сутки , при том, мощность всего будущего НПЗ должна составить 300 000 баррелей в сутки (для сравнения – крупнейший в Китае частный НПЗ в Чжэцзяне способен перерабатывать 800 тыс. баррелей в сутки). Такие инвестиции подчеркивают углубляющиеся связи Эр-Рияда с Пекином, особенно на фоне полных разногласий отношений обоих игроков с Вашингтоном, некогда традиционным союзником и партнером саудитов.
Отметим, что помимо налаживания экономических контактов, Китай вовсю занимается и политическими связями на Ближнем Востоке: в рамках сделки, заключенной при посредничестве Китая, Иран и Саудовская Аравия договорились восстановить отношения после многолетней вражды, разжигавшей конфликты в регионе. Как отметили аналитики Атлантического совета, в отличие от США, которые ограничивают себя в дипломатических возможностях из-за того, что в любом конфликте поддерживают только одну из сторон и стравливают ее с другой, Пекин применил разумный подход, придерживаясь принципа стратегического партнёрства и наращивая дипломатический капитал по обе стороны Персидского залива, что в дальнейшем скажется и на торговле – стабильность в регионе нужна Китаю, ведь на страны залива приходится более 40% импорта сырой нефти. К слову, в Вашингтоне налаживание отношений между Тегераном и Эр-Риядом расценили как политическое поражение и демонстрацию неприятной для США тенденции: саудиты теряют доверие к американцам, Иран видит возможность положить конец своей международной изоляции, а Китай становится во главе силовой политики на Ближнем Востоке (некогда «территории США»).
Несмотря на комментарии о возросшей конкуренции между Россией, которой из-за санкций пришлось перенаправить нефть на азиатский рынок по сниженным ценам, и Саудовской Аравией, долгое время остававшейся главным поставщиком нефти в Азии, нефтяники в Эр-Рияде с такой точкой зрения не согласны. Например, Амин ан-Насер, глава нефтегазовой компании Saudi Aramco, признает рост потребления российской нефти в Китае и Индии, однако не считает это проблемой из-за ожидающегося дефицита предложения и, соответственно, роста спроса. По заявлению ан-Насера, рост продаж российской нефти вообще не повлиял на поставки Aramco, к тому же сама российская нефть важна для глобального рынка.
Тонкая радужная пленка перспектив
Китай уже несколько лет остается крупнейшим импортером сырой нефти в мире и радикальных изменений этого тренда пока не предвидится. После начала торгов нефти за юани на Шанхайской бирже в 2018, к «недолларовой» торговле энергоресурсами присоединяется все большее количество игроков (например, Ирак, Индонезия, Аргентина). Тем не менее, смена парадигмы и переворот глобального энергетического рынка сложно назвать реальным сценарием ближайшего будущего и вот почему. Сегодня, когда мы говорим о нефтеюане и «недолларовых» сделках, мы имеем в виду договоренность контрагентов принимать платежи в юанях (или других национальных валютах). Цены же на нефть по-прежнему устанавливают в долларах США. В чем выгода чиновникам Саудовской Аравии ежедневно переводить миллионы баррелей нефти из долларов в юани пока неясно. Кроме того, увеличение продаж в юанях сильнее свяжет Саудовскую Аравию с китайской валютой, которая не пользуется спросом у международных инвесторов из-за жесткого контроля со стороны Пекина. Если доллар свободно конвертируется, то юань — нет, он ежедневно фиксируется под руководством Народного банка Китая. Курс юаня к доллару также называют «центральный паритетный курс» (ЦПК) (Central Parity Rate, CNY Midpoint Rate), принципы его формирования зависят от динамики юаня по отношению к другим 24 валютам и полностью не разглашаются. Джон Дрисколл, директор JTD Energy Services в Сингапуре и бывший нефтетрейдер с сорокалетним стажем давал по этому поводу комментарий: «Мои самые большие сомнения касаются роли центрального правительства Китая, потенциального государственного вмешательства и фаворитизма по отношению к китайским компаниям». Этот фактор безусловно влияет на скептическое отношение саудовских чиновников к тому, чтобы устанавливать цены на нефть в юанях.
Доллар все еще считается стабильной и надежной валютой, даже несмотря на сегодняшнюю геополитическую ситуацию. В условиях неопределенности и изменчивости мировой экономики многие страны предпочитают держать резервы в долларах, чтобы обезопасить свои экономики от колебаний и неожиданных изменений. Государственные облигации США также остаются популярным инструментом для инвестирования и поддерживают статус доллара, и даже регулярные угрозы дефолта по госдолгу не подрывают веру в их надежность и безопасность. Каждый раз, когда переговоры по долгу заходили в тупик, они разрешались без дефолта, и рынок казначейских облигаций в конечном счете восстанавливался. Рынки США – одни из крупнейших и наиболее развитых в мире, что также делает доллар привлекательным для международной торговли и инвестиций. Многие международные соглашения и договоренности (особенно в нефтегазовой сфере) все еще требуют использования доллара в качестве основной валюты для расчетов.
Нефтеюань позволяет перейти на использование местных валют в международной торговле нефтью и дает странам возможность обменять их на различные валюты в будущем. Это может уменьшить риски, связанные с колебаниями валютных курсов и обеспечить большую гибкость для сторон, участвующих в международных сделках по поставкам нефти. Использование нефтеюаня в качестве основного инструмента дедолларизации в конечном счете поможет многим странам, восставшим сегодня против гегемонии США обрести и укрепить экономическую независимость, диверсифицировать валютные резервы и снизить влияние США на свою политическую деятельность.
Что касается роли нефтяного юаня в отношениях между КНР и РФ, то она, по всей видимости, будет только возрастать. Товарооборот между двумя государствами за первый квартал 2023 года увеличился более, чем на 40% относительно аналогичного периода прошлого года и, по распоряжению глав обеих стран, должен достичь 200 миллиардов долларов к концу года. По словам премьер-министра Михаила Мишустина, Россия и Китай сейчас ведут работу по 79 совместным инвестиционным проектам на общую сумму более 165 миллиардов долларов. При этом уже 70% трансграничных расчетов сейчас проводятся в национальных валютах – рублях и юанях (помним, что более 80% российских поставок составляют энергоресурсы). Россия по-прежнему занимает первое место в нефтеимпорте КНР. За период с января по апрель из России в Китай направлено свыше 32 миллионов тонн нефти, что на 26% выше аналогичного периода прошлого года. Александр Дюков, глава «Газпром нефти», ожидает рост спроса на черное золото в Китае во втором полугодии 2023 года. На фоне сокращения закупок саудовского сырья китайскими НПЗ после повышения цен перспективы усиления сотрудничества двух стран, особенно в сфере поставок энергоресурсов, выглядят еще оптимистичнее.
Переход от нефтедоллара к нефтеюаню сопряжен с трудностями. И, несмотря на заметно возросшую популярность юаня в нефтяных сделках, как сказал Гал Люфт, содиректор Института анализа глобальной безопасности вашингтонского аналитического центра, специализирующегося на энергетической безопасности, «это не меняет правила игры — по крайней мере, пока. Однако это еще один показатель начала ледникового периода, и я подчеркиваю слово «ледникового», для доллара США».
